«Ты просто не можешь пройти мимо собаки в беде»: как работают московские породные команды
«Возьми из приюта — не покупай!» Этот призыв знаком каждому, кто однажды решил плюнуть на все и завести собаку.
Недавно одна знакомая сказала мне, что тоже готова. «Какой породы?» — спросил я, полагая, что вот сейчас-то мне как собачнику со стажем придется давать консультации, и готовясь пролоббировать свою давнюю, но тайную любовь — бультерьеров. «Хочу взять из приюта, — ответила она. — Дворика. Их так жалко». Пришлось вместо разговора о породах провести ей небольшую экскурсию по темной стороне московского собаководства.
Дело в том, что мы в плане собак немножечко зажрались. Кровное разведение в нашей стране поставлено на такую широкую ногу и настолько не контролируется, что этот рынок, мягко говоря, затоварен. Проще говоря, породистых собак у нас слишком много и стоят они слишком дешево. При малейших проблемах их выставляют на улицу и идут к заводчику за следующими, потому что могут себе это позволить. Так что московские приюты завалены не только дворняжками, но и отличными породистыми собаками. И никому они не нужны, кроме волонтеров породных команд, занятых их спасением. Хуже всего то, что деятельность этих людей обречена навечно оставаться в тени рекламного билборда, с которого грустными глазами глядит очередной лопоухий «шарик», просто потому что у него пиар лучше. В тени остается и самоотверженная работа волонтеров команд — особого типа приютов, занимающихся спасением и переустройством одной конкретной породы.
Так что в Москве породистую собаку действительно можно не покупать. Чтобы понять это, достаточно ввести в поиск «команда помощи», плюс название интересующей вас породы, и вам откроется дивный новый мир. Важно лишь понимать, что этот путь отнюдь не устлан розами, что вам, скорее всего, достанется животное, успевшее пережить психологическую, а то и физическую травму, а значит, понадобится весь запас терпения и любви, который только у вас есть. Но вы же хотели сделать доброе дело, не так ли?
Алабаи
Татьяна Чертовицкая, координатор команды «Алабай Хэлп»
Белую как снег Бэллу выкупили из цыганского табора, где ее избивали. Когда за ней приехали волонтеры, она поползла к ним на брюхе, зажмурив глаза и прижимаясь к земле всем телом. От страха ее била дрожь, она думала, что сейчас ее снова ударят просто так, ни за что. Она даже заплакала совсем по-человечески, с писком и со слезами, но эти новые люди ее не били, а стали гладить, назвали умной девочкой и красавицей, а потом погрузили в машину и куда-то повезли. В результате перенесенных издевательств Бэлла потеряла глаз, но это не помешало ей меньше чем за год переустроиться в новую семью. Она стала счастливой алабайкой, охранницей собственного двора, подругой беспородного двортерьера и сердитой белой кошки.
«Азиатов у нас перепроизводство, — вздыхает координатор команды “Алабай Хэлп” Татьяна Чертовицкая. — Загибайте пальцы: они первые по числу актировок пометов в Российской кинологической федерации, а помимо РКФ у нас еще есть СКОР (Союз кинологических организаций России) и “Добрый мир”, а еще существует дикое разведение, а еще сюда везут “аборигенов” с гор и из Средней Азии. Здесь они активно размножаются безо всякого учета. Причем всем, кто в теме, понятно, что разведение алабаев не приносит прибыли — они на Avito стоят пять рублей пучок. Но граждане видят в интернете щенка за 45 тыс. и думают: “Ага, вот я сейчас озолочусь”. И вяжут кого попало с кем попало из подворотни, не получив оценку на выставке, не сделав генетические тесты, а когда выясняется, что таких щенков и за пятерку никто не возьмет, а жрать они требуют каждый день — выставляют их на улицу.
В результате с каждым годом мы видим все больше больных собак. Недавно у нас в команде побывал щенок, 9 месяцев, клейменый — и у него дисплазия в последней стадии! Как это возможно, если по действующим правилам для допуска в разведение оба родителя должны были сдать тесты на дисплазию? А вот так. Косяком пошли собаки с онкологией, причем до 2017 года такого не было, а сейчас их все больше и больше.
В данный момент у “Алабай Хэлп” на кураторстве в районе 80 собак, но мы и не единственная команда в Москве, которая занимается САО, так что сами можете оценить масштабы трагедии. И нам еще пришлось сокращать количество возможных “входящих”, а то у нас бывало и 110, и 115. Пришлось, кстати, именно из-за обилия больных собак, не хватает денег на лечение. Порой в месяц к нам поступает от 10 до 20 собак.
Большинство собак мы собираем, конечно же, по области, где их заводят в огромных количествах для охраны промзон, автостоянок и дачных участков. В самой Москве они попадаются куда реже — за последние два месяца забрали только одного кобеля с Ленинского проспекта. В таких случаях мы всегда увешиваем весь район объявлениями, но хозяева отзываются крайне редко. Еще реже встречаются заводчики, готовые забрать обратно своих “деток”.
Прежде чем отдать собаку, мы всегда проверяем условия содержания. На цепь, на участок с хлипким штакетником или в чистое поле не дадим. Потом, разумеется, происходит собеседование: насколько человек готов именно к такой собаке и что у него на уме. Те, у кого серьезные намерения, готовы прислушиваться к советам, приезжают несколько раз к одной собаке и вообще их настрой сразу виден. А то заявляется гражданин: “Мне дайте попороднее, пожирнее и посильнее”, — и сразу становится понятно, что алабай ему нужен, чтобы самоутверждаться за его счет. При этом у него нет ни опыта содержания данной породы, ни ее понимания. Один мне долго рассказывал, что собака — неодушевленный предмет, потому что ученые, видите ли, доказали, что у нее нет души. Я его послушала и спокойно так говорю: “Выход там, и забудьте о нашем существовании”. Отдельная задача — как отсеять тех, кто берет собак для боев, зоосадистов и откровенных сумасшедших. Для этого у нас есть система двойного собеседования, существуют межкомандные черные списки с адресами, телефонами и фотографиями.
Возрастные собаки — в случае алабаев это старше шести лет — у нас не уходят практически никогда. На моей памяти за все время удалось пристроить только троих. Наверное, это проявление человеческого эгоизма: “Вот она проживет со мной недолго, 4–5 лет, а потом я ее потеряю, и мне опять будет больно”. То, что после пяти лет алабая ничему невозможно научить, — это миф, у меня у самой был возрастной отказник, так что я знаю. Еще есть откровенные злобари, которые атакуют всех, кроме знакомых им волонтеров. Такую собаку я отдам либо в серьезное и проверенное охранное предприятие, либо действительно профессиональному кинологу. Вообще когда я показываю собак, то первым делом рассказываю про все их недостатки, рисую самые плохие сценарии, чтобы заявитель понимал, с чем столкнется, и был заранее готов ко всему. Мне так проще, я не хочу, чтобы наши подопечные через два месяца возвращались обратно. Пусть лучше заявитель испугается, честно признается себе, что он с этой собакой не справится, и возьмет чего попроще или вообще не алабая — так будет лучше для всех».
Доберманы
Валентина Запорова, организатор команды «Добер Хэлп»
Елена Иванова, куратор команды «Добер Хэлп»
Марли нашли во дворе частного дома в Саратове. То, что там сидело, привязанное коротким стальным тросом к трубе, по правде говоря, напоминало не добермана, а его скелет. По словам соседей, хозяев собаки уже несколько недель не было дома, а привязали его так, чтобы он «не бегал по двору и никого не беспокоил». Волонтеры пошли в полицию, где написали заявление о поиске хозяев животного, оставили уведомление о принудительном изъятии и забрали Марли в Москву. Там ветеринары развели руками: собака возрастная, а еще у него нефрит, хронический простатит, больное сердце и еще целый букет диагнозов. Проще усыпить. Но Марли попал к людям, которые не привыкли сдаваться. Они объявили сбор средств и каким-то чудом поставили собаку на ноги. А потом ему нашли новый дом, где он счастливо прожил весь остаток своей доберманьей жизни. Недавно его бывшие новые хозяева снова взяли собаку из «Добер Хэлп».
«Сейчас у нас 20 собак, и больше мы пока взять не можем, — говорят мне организатор команды “Добер Хэлп” Валентина Запорова и куратор Елена Иванова. — Исчерпаны и места, и финансовые возможности. При этом в одной только Москве каждую неделю на улице оказывается как минимум один доберман, а у нас две женщины и один автомобиль. Вся эта волонтерская деятельность у нас помимо основной работы, а значит, телефон у каждой звонит по 6–8 часов не переставая, потом еще ночью надо выкроить время, чтобы ответить на все сообщения в соцсетях… Ну и два-три часа остаются на сон.
Кто мы? Просто две неравнодушные доберманистки, фанатки породы, которые однажды поняли, что не могут пройти мимо. В итоге московская команда “Добер Хэлп” существует уже семь с половиной лет. За это время мы смогли забрать с улицы и пристроить больше 150 доберманов.
Деньги находим там же, где и все — собираем пожертвования в интернете. 90% наших спонсоров — это другие владельцы доберманов, ну и просто неравнодушные люди, которые увидели, втянулись и помогают. Каждый день хоть какая-то сумма падает на карту, и нам в принципе хватает. В среднем корм стоит в районе 7 тыс. на собаку, аренда теплого вольера на передержке — 9 тыс. в месяц, расходы на лечение непредсказуемы: одним нужно 3 тыс. в месяц на таблетки, а другим — 80 тыс. на сложную операцию. Или, к примеру, кардиоисследование сейчас стоит в районе 10 тыс., а доберманам с определенного возраста надо проверять сердце каждый год. Так что наши собачки почти что золотые.
Доберман — это красивая картинка, на которую многие покупаются, забывая о том, что это крайне активная собака, с которой нужно много гулять, регулярно ходить к кинологу, а желательно еще и заниматься какой-нибудь спортивной дисциплиной вроде поиска или аджилити. Когда действительность перестает совмещаться с картинкой из интернета, собака вылетает на улицу. За последние два года у нас пошла совсем нехорошая тенденция: стали выбрасывать щенков-подростков, включая трехмесячных, причем попадаются собаки из очень хороших питомников, которых явно покупали за немалые деньги. И вот такое чудо бегает без ошейника на улице».
«У меня лично в практике был такой случай, — добавляет Елена. — Женщина приехала смотреть собаку, вроде познакомились, а потом она задает мне сакраментальный вопрос: “А может ли доберман ходить на пеленку?” То есть она вообще не понимала, в чем разница между доберманом, йорком и чихуашкой, что это не декоративная порода!»
Кане-корсо
Юлия Масленникова, руководитель московской «Корсо-команды»
Рою не везло с самого детства. Гены сыграли со щенком злую шутку, наделив его заячьей губой. Как только он подрос, стало ясно, что на выставках можно поставить крест, на вязку такого не позовут, а зачем хозяину пес модной породы, который не приносит денег? Едва повзрослев, он сразу начал доживать — во дворе, на веревке, питаясь помоями, худой как скелет, он голодал, мерз и ждал. Удача улыбнулась ему дважды. Сперва о нем узнали в Москве, выкупили за копейки и привезли на передержку «Корсо-команды». А потом туда пришла девушка, недавно потерявшая двух старых корсо, увидела Роя и с криком «О господи!» кинулась к нему обниматься. Рой уже три года как живет дома, а что до губы, то новая хозяйка считает, что она его даже украшает.
«На вопрос “А почему?” я всем отвечаю, что кане-корсо — это не собака, это — болезнь, — рассказывает руководитель московской “Корсо-команды” Юлия Масленникова. — Наша семья всю жизнь держала пуделей, но когда я впервые увидела картинку с кане-корсо, то вырезала ее из журнала, бегала с ней и орала: “Посмотрите, как это прекрасно!” А мне говорили: “Да ты что, это же монстр!” — “Да нет, вы не понимаете, это же божественно красивое животное! У меня обязательно будет такая собака!” Как только они появились в России, я сразу же побежала за щенком.
Сейчас у нас на кураторстве около 20 собак. Чаще всего мы собираем их по Подмосковью. Раньше на первом месте был город Чехов и его окрестности, сейчас его обгоняет Дмитров. В самой Москве их тоже немало, но здесь и оперативнее реагируют, кого-то из жалости забирают, кого-то вовремя находят хозяева, а за городом ситуация сложнее.
Раньше мне звонили: “Ай-ой, у нас кане-корсо бегает рядом с участком”. Приезжаешь, а там отвязавшийся соседский козел. Теперь есть возможность делать и присылать фотографии, ну а мы, соответственно, можем убедиться, что это наш клиент. Дальше мы решаем, какие действия предпринять в зависимости от того, что это за собака и в каком она состоянии. Бывает так, что попадаются даже не потеряшки, а просто собаки безответственных хозяев на самовыгуле. В итоге нам названивает целый перепуганный поселок, ведь даже если пес не проявляет агрессии, все равно один только вид бесхозного корсо, согласитесь, крайне напрягает.
Важно понимать, кто такие “командники” — это люди, готовые все свое свободное время тратить на животных. При этом они тоже где-то работают, но только после работы им еще надо успеть съездить к собакам на передержку, и в клинику отвезти, и в интернете попиарить. Эти люди способны совершать настоящие чудеса, потому что в их руках собаки, которые по всем признакам не должны жить, но встают и живут дальше. К нам попал кобель с эпилепсией, который очень быстро впал в кому. Почти все врачи нам говорили: “Все, усыпляйте, там вместо мозга каша”. Но мы нашли единственного на всю Москву невролога, который взялся, лучших реабилитологов, и эта, казалось бы, безнадежная собака встала, начала сама есть, нормально справлять нужду и слышать свое имя. Более того, у нее с тех пор была еще одна кома, от которой она тоже отошла, вот из третьей уже вряд ли выйдет. Сейчас этот случай изучают в ветеринарных академиях.
Многие хотят взять у нас собаку, вот только мы не очень готовы их отдавать, потому как существует разница между “хочу” и “могу”. Часто приходится слышать такое: “Да я знаю, как держать собак, у меня предыдущий пес жрал капусту с картошкой и был счастлив”. Такой заявитель меня вообще ни разу не интересует, не для того мы своих корсиков по канавам собирали и лечили. Или, скажем, приходит интеллигентная женщина лет 50 и показывает пальчиком на шикарного годовалого кобеля: “Хочу его”. А я понимаю, что если он рванет ее на прогулке, то уронит и покалечит. Или девочка молодая: “Хочу подружке на день рождения собачку подарить”. Угу, кане-корсо для подружки, да-да, конечно, сейчас только ленточкой перевяжу! А вот мой любимый перл: “У меня пятилетний ребенок, а я слышала, что кане-корсо — это собака-нянька, я буду на работу ходить, а он вместо меня с ребенком дома сидеть”. Скажите, можно ли назвать адекватным человека, способного оставить своего ребенка на весь день запертым с огромной собакой?»
Лабрадоры
Анна Рудниченко, куратор Московского фонда помощи ретриверам
Дэни был отличным клубным псом от хорошей пары из хорошего питомника. Его за большие деньги купила богатая семья с Рублевки, и казалось, что в будущем его ждут только пуховые лежанки и лучшие в мире игрушки. А потом его хозяева решили развестись, и оказалось, что пес никому из них не нужен. Собаку пообещал забрать заводчик, но потом решил, что Дэни не нужен и ему. Он оказался на улице и несколько месяцев блуждал вокруг богатых особняков. А у некоторых местных обитателей обнаружилась склонность к не совсем стандартным развлечениям. Спасли Дэни буквально в последний момент — ласковую, подходившую к людям по первому свистку собаку уже собирались использовать в качестве живой мишени для пристрелки охотничьих ружей. Когда пса забрали волонтеры, его исхудавшее тело было исполосовано ножевыми порезами. Когда уже новая хозяйка отвезла его в клинику, чтобы сделать рентген брюшной полости, снимок показал изогнутый обломок шила, застрявший меж ребер.
«Проблемы у лабрадоров начались еще с того момента, как вся страна узнала, что такая собака есть у нашего президента, — рассказывает куратор Московского фонда помощи ретриверам Анна Рудниченко. — Порода сразу же стала популярной и покупаемой. Заодно возник этот самый стереотип про “беспроблемную семейную собаку с отсутствием агрессии”, но из-за того, что их начали плодить десятками тысяч, эти качества уже частично утрачены. Люди берут щенка по цене дешевле, чем у заводчика, и в итоге сталкиваются с проблемами, а животное оказывается на улице.
По нашим данным, каждую неделю в одной только Москве появляются десять бездомных ретриверов. Мы, конечно, не успеваем всех забрать, поэтому часть попадает к обычным зоозащитникам, часть — в муниципальный отлов и в приюты. С приютами у нас идет война, поскольку они категорически не желают отдавать попавших к ним породных собак волонтерам команд. При этом к лабрадорам они относятся как ко всем остальным собакам, то есть сажают их в вольеры среди сотен лающих собратьев по несчастью, где у них окончательно ломается психика из-за отсутствия контакта с человеком. Десять дней в приюте — и собака больна.
Обычно на кураторстве у меня пять-шесть собак, конкретно сейчас — два лабрадора и голден. Так что имеет смысл говорить не только обо мне, но и обо всех кураторах с форума labrador.ru, их там работает около десяти, можете смело написать про “несколько десятков собак” и не ошибетесь. Да, наши “семейные” и “беспроблемные” на самом деле совершенно несчастливая порода.
Как и другие командники, я пытаюсь совмещать заботу о собаках со своей работой, а работаю я на Первом канале. Многие наши из-за своей волонтерской деятельности стараются подыскать себе работу со сменным графиком. Все дело в том, что ты просто не можешь пройти мимо собаки в беде. Кстати, собак мы собираем не только из Москвы и области, у нас тут и Кипр нарисовался, и Турция, где живут неравнодушные русскоязычные тетки, повыходившие замуж за местных, они тоже не могут пройти мимо и отправляют собак к нам.
Кто для нас идеальный заявитель? Это полная семья, с детьми и активной жизненной позицией, то есть люди, способные уделять собаке время. Ретривер — это как еще один ребенок или как ваша вторая тень. Он будет ходить по квартире вместе с вами, ложиться и садиться рядом, ему важен постоянный контакт».
Овчарки
Любовь Лебедева, руководитель команды «Овчарка.Life»
У Диггера было все, что положено иметь хорошей собаке: дом, коврик, полная миска и хозяйка, которая любила, баловала и занималась. Но однажды женщина умерла, а пес остался на милость ее сына, страдавшего от целого букета ментальных расстройств. Диггера ежедневно избивали, об него тушили окурки, в него втыкали спицы. Пес буквально гнил заживо и ждал смерти. К счастью, нашлись люди, которые перерыли интернет и вышли на команду «Овчарка.Life». При помощи полиции Диггера удалось забрать, его, еле живого, погрузили в машину и сразу же повезли в клинику. Когда занимавшиеся им врачи выходили из операционной, они плакали. Диггера подлечили, откормили, переустроили, и сейчас у него все хорошо.
«Спасением овчарок я занимаюсь уже семь лет, — говорит Любовь Лебедева, руководитель команды “Овчарка.Life”. — Сперва пришла помогать в другую породную команду, а потом закрутилась и побежала — сама-сама-сама, вместе с группой девчонок. Появились силы и возможности, пришли первые волонтеры, и так образовалась “Овчарка.Life”. В составе у нас самые разные люди, в основном те, кто помогал овчаркам в составе других породных команд. Занимаемся мы прежде всего спасением немецких и восточноевропейских овчарок, но вообще у нас есть такое негласное правило, что если на улице рядом бегают овчарка и неовчарка, то мы забираем обеих. Какими бы мы ни были поклонниками овчарок, но если на улице оказался метис лабрадора или старая алабайка с кровоточащей раной, они все равно поедут в команду. Сейчас у нас на кураторстве порядка 115 собак. Своей передержки нет, мы арендуем вольеры по пяти точкам в разных концах Московской области.
Овчарка может оказаться на улице самыми разными путями. В основном от них отказываются хозяева: кто-то не в состоянии кормить, кто-то не справился с воспитанием. Бывает так, что люди разводятся, и собака не нужна ни одному из них, встречаются случаи откровенной кинологической тупости. Или вот вам еще вариант: купили щенка и наигрались. С начала января у нас уже два таких подращенных щенка — одного высадили из машины на трассе, а вторую просто отвезли в поселок. Для многих сейчас это нормально.
Свою роль сыграла и пандемия — когда началась самоизоляция, нам стали звонить и просить собачку, чтобы была возможность выходить из дому. На вопрос “А что с ней будет потом?” эти “добрые ручки”, как правило, отвечали: “Ну на даче оставим или еще куда-нибудь денем”. К тому же многие потеряли работу. Сейчас все породные команды работают на износ из-за того, что у людей натурально едет крыша. Йоркширцев стали выбрасывать на улицу со словами “Нам нечем его кормить” — это вообще как? Ау, люди, это йорк, он же ест не больше кошки! Косяком пошли собаки со скальпированными ранами и прочими следами садистского насилия. Или звонят нам: “Так, у вас три часа, чтобы забрать, время пошло, а иначе мы его усыпим. Хотите, пришлем вам видео, как мы будем его убивать?” Так что сейчас мы стараемся реагировать максимально быстро.
Схема работы у нас очень простая: мы получаем сообщение о собаке и забираем ее с улицы. Своих ловцов у нас нет, разве что иногда привлекаем посторонних за деньги, если собака агрессивная или пугливая. Кого-то привозят и отдают нам сами хозяева, иногда забираем тех, кого привезли в ветеринарную клинику на усыпление, бывает так, что собак списывают со службы, причем это далеко не всегда возрастные собаки, у нынешних “немцев” потеря рабочих качеств может произойти в любом возрасте».
Хаски
Екатерина Косых, фонд помощи «Хаски Хэлп»
Волонтеры дали ему имя Джо, а его первую кличку уже вряд ли кто-то узнает. Рыжий красавец кобель объявился в поселке под Дмитровом и несколько месяцев скитался по местным помойкам. Поймать его было невозможно — пес всегда убегал, а при попытках его поймать яростно атаковал, что для хаски нехарактерно. Наконец Джо смогли захватить вызванные командой «Хаски Хэлп» профессиональные ловцы, и выяснилось, что пес не жмурит один глаз, как казалось вначале, а у него вообще нет глазного яблока. Вся его морда была усыпана какими-то мелкими отметинами. Когда в клинике сделали рентген, волонтеры ужаснулись — голова собаки была буквально нашпигована дробью, видимо, стреляли в упор. Большую часть дробин в ходе операции смогли удалить, но некоторые вошли так глубоко, что их пришлось оставить. Джо год прожил на передержке, а потом его забрала семья из Челябинска, и сейчас он не просто счастливый домашний пес, а еще и звезда «ТикТока» с 84 тыс. подписчиков.
«Наша порода уже много лет как на пике популярности, — рассказывает Екатерина Косых из фонда помощи “Хаски Хэлп”. — Год назад вышел диснеевский фильм “Того”, до этого была “Игра престолов”, до нее — “Белый Плен”, “Снежные псы”, а еще хаски регулярно мелькают в рекламе. И после каждого такого фильма мы сталкиваемся с новой волной собак на улицах.
Мы уже перестали напрямую принимать отказников, кроме тех случаев, когда там совсем чрезвычайная ситуация, и сосредоточились на том, чтобы забирать собак с улицы. Москва, Подмосковье, вся Центральная Россия, Юг — Кабардино-Балкария, Кисловодск, Пятигорск, Абхазия, Сочи — собаки едут к нам отовсюду. Кстати, почему-то именно в южных регионах самая большая концентрация выброшенных хаски. Там они скитаются по местной жаре, облезают и подхватывают целый букет болезней. Конкретно по Москве и Подмосковью у нас ежедневно по несколько звонков. Не после каждого из них собака приезжает к нам, но две за неделю — это норма. Сейчас у нас на кураторстве около 120 хаски.
Только на корм мы каждый месяц тратим более 120 тыс., плюс вакцинации, стерилизации, оплата коммунальных услуг на передержке, ну и медицина — если собака, допустим, попадает к нам с переломом лапы, то операция по сбору конечности обходится тысяч в шестьдесят. Это, кстати, очень частая история, поскольку, оказавшись на улице, хаски, как правило, быстро попадают под машину, и мы имеем либо перелом конечностей, либо позвоночника. Часто приходится иметь дело с огнестрельными ранами, особенно в регионах. Их там принимают за волков, или они пытаются разорять деревенские курятники. К нам множество собак приезжали с пулями в теле или с дробью.
Десять лет назад такого ажиотажа еще не было. Мы находили собаку, приводили ее в порядок, а на нее уже стояла очередь, и мы выбирали лучших. Но с каждым годом ситуация ухудшается. Ко мне стали присоединяться единомышленники — в основном с известного всем породникам “Хаски-форума”, где на базе раздела “Потерянные/Найденные” образовалась “Хас-МЧС”, большая и дружная семья волонтеров. Больше шести лет мы существовали как раздел на форуме, но потом этой площадки нам стало мало, а собак стало больше, и появился инстаграм husky_help, откуда мы двинулись по всем соцсетям, вплоть до “Одноклассников”.
Я бы не сказала, что во время пандемии у нас случился завал. В самом начале нам действительно чаще пытались сдавать собак — “не справляемся”, “нам нечем кормить” и т. д. Но потом, наоборот, стали разбирать. Были дни, когда домой уезжали по пять-шесть собак, одно время часть вольеров у нас даже пустовала. Разумеется, мы все понимали и предвидели, поэтому с каждым человеком, который брал у нас хаски, мы заключали договор ответственного содержания. В общей сложности за время пандемии мы пристроили около 30 собак, мы их отслеживаем, они сейчас в семьях, и у них все хорошо, никого не вернули.
80% волонтеров у нас, как и в других породных командах, составляют женщины самого разного возраста. Наверное, это заложено природой — гиперзабота о животных становится продолжением естественной женской функции, направленной на продолжение рода и воспитание детей. Я знаю, что у многих волонтеров или кураторов нет детей, и они всю эту свою нерастраченную любовь переносят на животных. Но на самом деле у меня нет какого-то точного социального портрета типичного зооволонтера. Порой к нам приезжают ребята 15–16 лет, еще школьники, которым родители не позволяют взять собаку. А есть совсем взрослые, даже пожилые люди, есть простые работяги, которые от своей маленькой зарплаты отрывают крохи на помощь собакам, есть и вполне обеспеченные.
Отдельная тема — это помощь от селебритиз, которая бывает очень кстати, потому что вся наша деятельность ничто без пиара. Нами, к примеру, активно занимается Алена Долецкая, бывший главный редактор Vogue Russia. Она и сама взяла собаку, причем там вышла забавная история, это был подращенный щенок, которого она сперва хотела пристроить какому-то своему другу, но там не сложилось. Алена так за нее радела, что в итоге забрала себе, хотя у нее тогда уже были две хаски. У нас взяла собаку певица Asti, Настасья Самбурская приезжала к нам и потом писала про наш приют у себя на странице. И такие широкие жесты со стороны медийных лиц — это огромная помощь для любой команды. После того как та же Asti взяла нашу собаку, по ее следам пришли еще пять ее подписчиков и сделали то же самое».
Шиба-ину
Елизавета Полякова, куратор команды «Шиба-Ину Хэлп»
Мэя и Маю местные волонтеры нашли бегающими в лесу под Ульяновском. Откуда здесь взялись сразу два пятимесячных щенка редкой и дорогой японской породы, не стоило и гадать — рядом находился дом известной в этих местах разведенщицы, где во множестве плодились овчарки, хаски и шиба-ину. Первые же ветеринарные осмотры сразу рассказали, почему щенки оказались на улице — оба были больны энтеритом и пателлой — врожденным вывихом коленной чашечки, передающимся по наследству. Осознав, что хромота и свойственная этой болезни прыгающая походка сами собой не пройдут, а значит, и продать щенков не удастся, заводчица попросту выставила их за порог. Мэя и Маю привезли в Москву и сделали им обоим сложные и дорогие операции, а вскоре они уже поехали к новым хозяевам.
«Я пять лет занимаюсь помощью животным, начинала с обычных дворняг, — говорит руководитель и куратор команды “Шиба-Ину Хэлп” Елизавета Полякова. — А желание помогать шибам появилось после того, как я сама съездила в Японию, увидела этих собак, и они мне очень понравились. Когда я вернулась в Россию, то сразу же купила себе щенка и постепенно втянулась. Потом занялась помощью акитам, сперва японским, затем американским, потом хаски, ну и пошло как снежный ком.
Мода на акит в России возникла после выхода фильма про Хатико, вот только пес, которого там показали, не имел ничего общего с реальной породой, кроме внешности. Шибы стали популярны после ролика про фиаско братана, а как только порода приобретает популярность, то помимо нормальных заводчиков тут же появляются разведенцы, которые плодят животных в абсолютно ненормальных условиях, чтобы затем их продавать на Avito по 20 тыс. рублей. Потом эти собаки попадают к нам. Одна из самых частых причин — агрессия в адрес владельца. Да, вот эти милые маленькие собачки могут напасть, и, сдавая их нам, хозяева присылали фотографии рваных ран, оставленных шибами. У меня у самой уж год как шрам заживает.
А еще они очень самостоятельны и склонны к побегу, при этом я неоднократно видела, как шиб выгуливают без поводка. Ну и, конечно, новогодняя ночь и прочие праздники с салютами — там прямо вал начинается, выкручиваются из ошейников и убегают.
“Шиба-Ину Хэлп” — это я и люди, которые на меня работают за деньги. Мы не привлекаем волонтеров и не устраиваем сборов в интернете. Я говорю “мы”, потому что я из обеспеченной семьи, и команда финансируется из тех средств, которые мои родители жертвуют на благотворительность. Там выходят какие-то космические суммы, но пока хватает. И вот в таком составе мы за пять лет переустроили больше 600 собак, в основном дворняг. Конкретно “японцев” только за прошлый год от нас уехали домой больше 50 собак. Сейчас у меня на кураторстве 11 собак и еще шесть находятся на лечении, в основном акиты.
Правила для заявителей у нас простые. Во-первых, человек должен приехать как минимум три раза на передержку и пообщаться со своей будущей собакой, просто чтобы она привыкла, и он не был для нее чужим. Но еще до того, как его вообще допустят на передержку, он заполняет анкету на 30 вопросов — с паспортными данными, с пропиской и с подробной информацией про его предыдущих животных. В некоторых случаях мы даже сами приезжаем и проверяем жилье. Дальше мы собеседуем заявителя онлайн, иногда назначаем встречу где-то в городе. И только после этого человек допускается до собаки. Недавно мы изменили юридическую форму передачи — если раньше мы с будущим владельцем подписывали договор об ответственном содержании, то сейчас это договор о совладении животным. То есть наша команда на первое время остается собственником этой собаки, чтобы, если что случится, мы сразу могли ее забрать или наказать человека, который с ней жестоко обращался.
Заявители, кстати, приезжают к нам не только местные, но и из-за границы. В Европе многие просто не могут позволить себе купить японскую собаку — там это весьма недешевое удовольствие, от полутора до трех тысяч евро за щенка. Поэтому многие берут собак из приюта, и животные из нашей команды разъезжаются по всему миру. Из-за этого про меня регулярно распускают слухи, что я сдаю собак на опыты или шапки из них шью, но с заграничными хозяевами мы тоже поддерживаем тесный контакт, так что там все хорошо».
Фото: Mila Mironova/alabaihelp.kamrbb.ru, facebook.com/alabaihelp, vk.com/id63128193, vk.com/doberviva, facebook.com/rudnicenko.anna, facebook.com/ovcharkalife.ru, facebook.com/people/Любовь-Лебедева, www.instagram.com/husky_help/, vk.com/katya_charmel, www.instagram.com/shiba_inu_help, vk.com/lisablackwood
16.03.2021
Автор: Алексей Байков
Источник: https://moskvichmag.ru/lyudi/ty-prosto-ne-mozhesh-projti-mimo-sobaki-v-bede-kak-rabotayut-moskovskie-porodnye-komandy/
Форум 
